Песня-сказка - Владимир Высоцкий

На краю края земли, где небо ясное

Как бы вроде даже сходит за кордон,

На горе стояло здание ужасное,

Издаля напоминавшее ООН.

Всё сверкает как зарница —

Красота!

Но только вот

В этом здании царица

В заточении живёт.

И Кащей Бессмертный грубую животную

Это здание поставил охранять,

Но по-своему несчастное и кроткое,

Может, было то животное — как знать!

От большой тоски по маме

Вечно чудище в слезах —

Хоть оно с семью главами,

О пятнадцати глазах.

Сам Кащей (он мог бы раньше — врукопашную)

От любви к царице высох и увял —

И cтал по-своему несчастным старикашкою.

Ну, а зверь его к царице не пускал.

«Пропусти меня, чего там.

Я ж от страсти трепещу!..» —

«Хоть снимай меня с работы —

Ни за что не пропущу!»

Добрый молодец Иван решил попасть туда:

Мол видали мы кащеев, так-растак!

Он всё время: где чего — так сразу шасть туда,

Он по-своему несчастный был — дурак!

То ли выпь захохотала,

То ли филин заикал…

На душе тоскливо стало

У Ивана-дурака.

Началися его подвиги напрасные,

С баб-ягами никчемушная борьба…

Тоже ведь она по-своему несчастная,

Эта самая лесная голытьба.

Скольких ведьмочков пришибнул!

Двух молоденьких, в соку,

Как увидел утром — всхлипнул:

Жалко стало, дураку!

Но, однако же, приблизился, дремотное

Состоянье превозмог своё Иван, —

В уголку лежало бедное животное,

Все главы свои склонившее в фонтан.

Тут Иван к нему сигает,

Рубит голову спеша

И к Кащею подступает,

Кладенцом своим маша.

И грозит он старику двухтыщелетнему:

«Щас, — говорит, — бороду-то мигом обстригу!

Так умри ты, сгинь, Кащей!»

А тот в ответ ему:

«Я бы — рад, но я бессмертный — не могу!»

Но Иван себя не помнит:

«Ах ты, гнусный фабрикант!

Вон настроил сколько комнат!

Девку спрятал, интриган!

Я закончу дело, взявши обязательство!.."

И от этих-то неслыханных речей

Умер сам Кащей, без всякого вмешательства, —

Он неграмотный, отсталый был Кащей.

А Иван, от гнева красный,

Пнул Кащея, плюнул в пол

И к по-своему несчастной

Бедной узнице вошёл.

<27 июня 1967 года>

На краю землі, де небо ясне

Як би ніби навіть сходить за кордон,

На горі стояла будівля жахлива,

Здаля нагадує ООН.

Все сяє як блискавичка —

Краса!

Але тільки ось

У цій будівлі цариця

У ув'язненні живе.

І Кащій Безсмертний грубу тварину

Цей будинок поставив охороняти,

Але по-своєму нещасне і лагідне,

Може, було те тварини — як знати!

Від великої туги по мамі

Вічно чудовисько в сльозах

Хоч воно із сімома главами,

Про п'ятнадцять очей.

Сам Кащій (він міг би раніше - врукопашну)

Від любові до цариці висох і ув'ял —

І став по-своєму нещасним старим.

Ну, а звір його до цариці не пускав.

«Пропусти мене, чого там.

Я ж від пристрасті тремчу!..» —

«Хоч знімай мене з роботи —

Ні за що не пропущу!»

Добрий молодець Іван вирішив потрапити туди:

Мовляв бачили ми кащеїв, так-розтак!

Він весь час: де чого так відразу шість туди,

Він по-своєму нещасний був — дурень!

Чи вип зареготала,

То лі філін заїкав…

На душі тужливо стало

У Івана-дурня.

Почалися його подвиги марні,

З баб-ягами нікчемна боротьба…

Адже вона по-своєму нещасна,

Ця сама лісова голота.

Скільки відьмочків прибив!

Двох молоденьких, в соку,

Як побачив уранці — схлипнув:

Жаль стало, дурню!

Але, однак, наблизився, дрімотне

Стан переміг свій Іван, —

У куточку лежала бідна тварина,

Усі глави свої схилили в фонтан.

Тут Іван до нього сигає,

Рубить голову поспішаючи

І до Кащію підступає,

Немовлям своїм маша.

І загрожує він старому двотисячолітньому:

«Щас, — каже, — бороду миттю обстрижу!

Так помри ти, згинь, Кащей!

А той у відповідь йому:

«Я би — радий, але я безсмертний — не можу!»

Але Іван себе не пам'ятає:

«Ах ти, мерзенний фабрикант!

Он налаштував скільки кімнат!

Дівчину сховав, інтриган!

Я закінчу справу, взявши зобов'язання!.."

І від цих нечуваних промов

Помер сам Кащій, без жодного втручання,—

Він неписьменний, відсталий був Кащею.

А Іван, від гніву червоний,

Пнув Кащея, плюнув у підлогу

І до по-своєму нещасної

Бідолашній в'язниці увійшов.

<27 червня 1967 року>