Гуси-лебеди - Д.О. Кленин, И. Суханова, Н.И. Тимофеев

Жили старичок со старушкою;

у них была дочка да сынок маленький.

— Дочка, дочка!

— говорила мать.

— Мы пойдем на работу, принесем тебе булочку, сошьем платьице, купим платочек;

будь умна, береги братца, не ходи со двора.

Старшие ушли, а дочка забыла, что ей приказывали;

посадила братца на травке под окошком, а сама побежала на улицу, заигралась, загулялась.

Налетели гуси-лебеди, подхватили мальчика, унесли на крылышках.

Пришла девочка, глядь — братца нету!

Ахнула, кинулась туда-сюда — нету!

Кликала, заливалась слезами, причитывала, что худо будет от отца и матери, — братец не откликнулся!

Выбежала в чистое поле;

метнулись вдалеке гуси-лебеди и пропали за темным лесом.

Гуси-лебеди давно себе дурную славу нажили, много шкодили и маленьких детей крадывали;

девочка угадала, что они унесли ее братца, бросилась их догонять.

Бежала, бежала, стоит печка.

— Печка, печка, скажи, куда гуси полетели?

— Съешь моего ржаного пирожка, — скажу.

— О, у моего батюшки пшеничные не едятся!

Печь не сказала.

Побежала дальше, стоит яблонь.

— Яблонь, яблонь, скажи, куда гуси полетели?

— Съешь моего лесного яблока, — скажу.

— О, у моего батюшки и садовые не едятся!

Побежала дальше, стоит молочная речка, Кисельные берега.

— Молочная речка, кисельные берега, куда гуси полетели?

— Съешь моего простого киселика с молоком, — скажу.

— О, у моего батюшки и сливочки не едятся!

И долго бы ей бегать по полям да бродить по лесу, да, к счастью, попался еж;

хотела она его толкнуть, побоялась наколоться и спрашивает:

— Ежик, ежик, не видал ли, куда гуси полетели?

— Вон туда-то!

— указал.

Побежала — стоит избушка на курьих ножках, стоит-поворачивается.

В избушке сидит баба-яга, морда жилиная, нога глиняная;

сидит и братец на лавочке, играет золотыми яблочками.

Увидела его сестра, подкралась, схватила и унесла;

а гуси за нею в погоню летят;

нагонят злодеи, куда деваться?

Бежит молочная речка, кисельные берега.

— Речка-матушка, спрячь меня!

— Съешь моего киселика!

Нечего делать, съела.

Речка ее посадила под бережок, гуси пролетели.

Вышла она, сказала: “Спасибо!”

— и опять бежит с братцем;

а гуси воротились, летят навстречу.

Что делать?

Беда!

Стоит яблонь.

— Яблонь, яблонь-матушка, спрячь меня!

— Съешь мое лесное яблочко!

Поскорей съела.

Яблонь ее заслонила веточками, прикрыла листиками;

гуси пролетели.

Вышла и опять бежит с братцем, а гуси увидели — да за ней;

совсем налетают, уж крыльями бьют, того и гляди — из рук вырвут!

К счастью, на дороге печка.

— Сударыня печка, спрячь меня!

— Съешь моего ржаного пирожка!

Девушка поскорей пирожок в рот, а сама в печь, села в устьецо.

Гуси полетали-полетали, покричали-покричали и ни с чем улетели.

А она прибежала домой, да хорошо еще, что успела прибежать, а тут и отец и мать пришли.

Жили старичок со старушкою;

у них була дочка да синок маленький.

— Дочка, дочка!

— говорила мати.

— Мы пойдем на работу, принесем тебе булочку, сошьем платьице, купим платочек;

будь умна, береги братца, не ходи со двора.

Старшие ушли, а дочка забила, что ей показывали;

посадила братца на травці під окошком, а сама побіжала на вулиці, загралась, загулялась.

Налетелі гуси-лебеди, підхватили хлопчика, унесли на крилышках.

Пришла девочка, глядь — братца нету!

Ахнула, кинулась туда-сюда — нету!

Кликала, заливалась слезами, причитивала, що худо буде від отця і матері, — братець не відкликався!

Вибежала в чистое поле;

метнулись вдалеке гуси-лебеди и пропали за темным лесом.

Гуси-лебеди давно себе дурную славу нажили, много шкодили и маленьких детей крадывали;

девочка угадала, что они унесли ее братца, бросилась их догонять.

Бежала, бежала, стоит печка.

— Печка, печка, скажи, куда гуси полетели?

— Съешь моего ржаного пирожка, — скажу.

— О, у моего батюшки пшеничные не едятся!

Печь не сказала.

Побежала дальше, стоит яблонь.

— Яблонь, яблонь, скажи, куда гуси полетели?

— Съешь моего лесного яблока, — скажу.

— О, у моего батюшки и садовые не едятся!

Побежала дальше, стоит молочная річка, Кисельные берега.

— Молочная річка, кислотные берега, куда гуси полетели?

— Съешь моего простого киселика з молоком, — скажу.

— О, у моего батюшки і сливочки не едятся!

И долго бы ей бегать по полям да бродить по лесу, да, к счастью, попался еж;

хотела вона його толкнути, побоялась наколотися і запитує:

— Ежик, ежик, не видал ли, куда гуси полетели?

— Вон туда-то!

— указал.

Побежала — стоит избушка на курьих ножках, стоит-поворачивается.

В избушке сидит баба-яга, морда жилиная, нога глиняная;

сидит и братец на лавочке, играет золотыми яблочками.

Увидела его сестра, подкралась, схватила и унесла;

а гуси за нею в погоню летят;

нагонят злодеи, куда деваться?

Бежит молочна річка, кислотні берега.

— Речка-матушка, спрячь меня!

— Съешь моего киселика!

Нечего делать, съела.

Речка її посадила під бережок, гуси пролетелі.

Вишла вона, сказала: «Спасибо!»

— и опять бежит с братцем;

а гуси воротились, летят навстречу.

Что делать?

Беда!

Стоит яблонь.

— Яблонь, яблонь-матушка, спрячь меня!

— Съешь мое лесное яблочко!

Поскорей съела.

Яблонь ее заслонила веточками, прикрыла листиками;

гуси пролетели.

Вышла и опять бежит с братцем, а гуси увидели — да за ней;

совсем налетают, уж крилями бьют, того и гляди — из рук вирвут!

К счастью, на дороге печка.

— Сударьня печка, спрячь меня!

— Съешь моего ржаного пирожка!

Девушка поскорей пирожок в рот, а сама в печь, села в устьецо.

Гуси полетали-полетали, покричали-покричали і ні з чим улетели.

А вона прибежала домой, да хорошо еще, что успела прибежать, а тут и отец и мать пришли.