Конь Блед - Иннокентий Смоктуновский

Улица была — как буря.

Толпы проходили,

Словно их преследовал неотвратимый Рок.

Мчались омнибусы, кебы и автомобили,

Был неисчерпаем яростный людской поток.

Вывески, вертясь, сверкали переменным оком

С неба, с страшной высоты тридцатых этажей;

В гордый гимн сливались с рокотом колёс и скоком

Выкрики газетчиков и щёлканье бичей.

Лили свет безжалостный прикованные луны,

Луны, сотворённые владыками естеств.

В этом свете, в этом гуле — души были юны,

Души опьяневших, пьяных городом существ.

И внезапно — в эту бурю, в этот адский шёпот,

В этот воплотившийся в земные формы бред,—

Ворвался, вонзился чуждый, несозвучный топот,

Заглушая гулы, говор, грохоты карет.

Показался с поворота всадник огнеликий,

Конь летел стремительно и стал с огнём в глазах.

В воздухе еще дрожали — отголоски, крики,

Но мгновенье было — трепет, взоры были — страх!

Был у всадника в руках развитый длинный свиток,

Огненные буквы возвещали имя: Смерть...

Полосами яркими, как пряжей пышных ниток,

В высоте над улицей вдруг разгорелась твердь.

И в великом ужасе, скрывая лица, люди

То бессмысленно взывали: «Горе!

с нами бог!»,

То, упав на мостовую, бились в общей груде...

Звери морды прятали, в смятенье, между ног.

Только женщина, пришедшая сюда для сбыта

Красоты своей, в восторге бросилась к коню,

Плача целовала лошадиные копыта,

Руки простирала к огневеющему дню.

Да ещё безумный, убежавший из больницы,

Выскочил, растерзанный, пронзительно крича:

«Люди!

Вы ль не узнаете божией десницы!

Сгибнет четверть вас — от мора, глада и меча!».

Но восторг и ужас длились — краткое мгновенье.

Через миг в толпе смятенной не стоял никто:

Набежало с улиц смежных новое движенье,

Было все обычном светом ярко залито.

И никто не мог ответить, в буре многошумной,

Было ль то виденье свыше или сон пустой.

Только женщина из зал веселья да безумный

Всё стремили руки за исчезнувшей мечтой.

Но и их решительно людские волны смыли,

Как слова ненужные из позабытых строк.

Мчались омнибусы, кебы и автомобили,

Был неисчерпаем яростный людской поток.

Улица была — как буря.

Толпи проходили,

Словно їх преследовал неотвратимый Рок.

Мчались омнібуси, кеби і автомобілі,

Был неисчерпаем яростный людской потік.

Вивески, вертясь, сверкали змінним оком

С неба, зі страшною висотою тридцятих поверхів;

В гордый гимн сливались с рокотом колёс и скоком

Викрики газетчиков и щёлканье бичей.

Лили свет безжалостный прикованные луны,

Луны, сотворённые владыками естеств.

В этом свете, в этом гуле — души были юны,

Души опьяневших, пьяных городом существ.

И внезапно — в эту бурю, в этот адский шёпот,

В цей воплотившийся в земные формы бред,—

Ворвался, вонзился чужий, несозвучный топот,

Заглушая гулы, говор, грохоты карет.

Показался с поворотом всадник огнеликий,

Конь летел стремительно и стал с огнём в глазах.

В воздухе еще дрожали — отголоски, крики,

Но мгновенье было — трепет, взори были — страх!

Був у всадника в руках розвинений довгий світок,

Огненные буквы возвещали имя: Смерть...

Полосами яскравими, як пряжей пишних ниток,

У висоті над вулицею вдруге розгорілася твердість.

И во великом жахе, скрывая лица, люди

То бессмысленно викликали: «Горе!

з нами бог!»,

То, упав на мостову, були в загальній груді...

Звері морди прятали, в смятенье, між ніг.

Только женщина, пришедшая сюда для сбыта

Красота своя, в восторге бросилась к коню,

Плача целовала лошадиные копыта,

Руки простирала к огневеющему дню.

Да ещё безумный, убежавший из больницы,

Вискочив, растерзанный, пронзительно крича:

«Люди!

Ви ль не узнаете божией десницы!

Сгибнет четверть вас — от моря, глада и меча!».

Но восторг и ужас длились — краткое мгновенье.

Через миг в толпе смятенной не стоял никто:

Набежало с улиц смежных новое движение,

Было все зазвичай світом яскраво залито.

И никто не мог ответить, в буре многошумной,

Было ль то видно свыше или сон пустой.

Тільки жінка із зал веселья да безумный

Все прагнули руки за исчезнувшей мечтой.

Но и их решительно людские волны смыли,

Як слова непотрібні з позабутих рядків.

Мчались омнібуси, кеби і автомобілі,

Был неисчерпаем яростный людской потік.