Overdose - RAM

Колокола звонят не для меня.

Вся пропаганда, инфоповоды фоном, не для меня.

Надо меняться, говорят, надо делать либо линять.

Я расширил вокабуляр, чтобы жить, а не догонять.

Это петля, работа — петля, заботы в ряд.

Эта петля уже на шее с балансом ниже нуля.

Там афганцев учат стрелять, сомалийцев учат стрелять,

Всех сирийцев, америкосов и прочих учат стрелять мне в лицо.

Я не хочу верить в Родины зов.

Мне священник выбил зубы за то, что я Паркинсон.

Меня порет за гон Иисус, за татухи, за рэп и сюр.

За потуги дышать и жить меня точно загонят в суд (эй!)

Но мне не жалко этих всех лет.

Когда мне хлеба не хватало, резал цветмет.

Ходил за тарой по ночам, а утром вновь в склеп,

Чтоб через 20 лет моча ударила в череп,

И я вам передозом!

Казался таким до боли знакомым передозом.

Казался таким до боли знакомым передозом.

У всех незаконно сбиваю крышу.

Ты не выведешь меня, не заменишь, —

Я буду личным передозом.

Казался таким до боли знакомым передозом.

Казался таким до боли знакомым передозом.

У всех незаконно сбиваю крышу.

Ты не выведешь меня, не заменишь, —

Я буду личным…

Слишком жестокий, беспардонный и буйный, будто жизнью мотнуло.

Смотришь на меня, как в пасть акуле, как жертва на дуло.

Но так и есть, я атеист и подонок.

Без фанатизма я брезгую даже кистью шевелить под п*рно.

Мне нужно больше, я пороха не нанюхался вдоволь.

Не надрался по подворотням с подворотами за два слова.

Мотал быков, что толще меня где-то в два слоя —

Это того стоит, хоть и больно.

Что бы было, если б я тогда в девять лет

Не ответил авторитету в приюте за пару кед?

А что бы было, если б я тогда при толпе кадетов

Драться не захотел?

Нас поставили б на колени.

В подъездах пи*дим друг друга, бомжей и подруг.

Откуда новый шрам на лице, откуда цепь и тату?

Моя совесть тает во рту с никотином и Dew.

Воровать и драться — это всё, что я умел

Лучше всех в своём crew!

Но мне не жалко этих всех лет.

Когда мне хлеба не хватало, резал цветмет.

Ходил за тарой по ночам, а утром вновь в склеп.

Чтоб через 20 лет моча ударила в череп,

И я вам передозом!

Казался таким до боли знакомым передозом.

Казался таким до боли знакомым передозом.

У всех незаконно сбиваю крышу.

Ты не выведешь меня, не заменишь, —

Я буду личным передозом.

Казался таким до боли знакомым передозом.

Казался таким до боли знакомым передозом.

У всех незаконно сбиваю крышу.

Ты не выведешь меня, не заменишь, —

Я буду личным передозом.

Казался таким до боли знакомым передозом.

Казался таким до боли знакомым передозом.

У всех незаконно сбиваю крышу.

Ты не выведешь меня, не заменишь, —

Я буду личным передозом.

Казался таким до боли знакомым передозом.

Казался таким до боли знакомым передозом.

У всех незаконно сбиваю крышу.

Ты не выведешь меня, не заменишь, —

Я буду личным…

Ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Это тебе не Монако, это Багдад!

Дзвони дзвонять не для мене.

Вся пропаганда, інфоприводи тлом, не для мене.

Треба змінюватися, кажуть, треба робити чи линяти.

Я розширив вокабуляр, щоб жити, а не наздоганяти.

Це петля, робота— петля, турботи вряд.

Ця петля вже на шого з балансом нижче нуля.

Там афганців вчать стріляти, сомалійців вчать стріляти,

Усіх сирійців, америкосів та інших вчать стріляти мені в обличчя.

Я не хочу вірити в Батьківщини поклик.

Мені священик вибив зуби за те, що я Паркінсон.

Мене порає за гон Ісус, за татухи, за реп і сюр.

За потуги дихати і жити мене точно заженуть у суд (ей!)

Але мені не шкода цих усіх років.

Коли мені хліба не вистачало, різав цвітмет.

Ходив за тарою по ночами, а вранці знову в склеп,

Щоб через 20 років сеча вдарила в череп,

І я вам передозом!

Здавався таким знайомим передозом.

Здавався таким знайомим передозом.

Усіх незаконно збиваю дах.

Ти не виведеш мене, не заміниш, —

Я буду особистим передозом.

Здавався таким знайомим передозом.

Здавався таким знайомим передозом.

Усіх незаконно збиваю дах.

Ти не виведеш мене, не заміниш, —

Я буду особистим...

Занадто жорстокий, безпардонний і буйний, ніби життям мотнуло.

Дивишся на мене, як впасти акулі, як жертва надуло.

Але так і є, я атеїст і подонок.

Без фанатизму я гребую навіть пензлем ворушити під пірно.

Мені потрібно більше, я пороху не нанюхався вдосталь.

Не набився по підворіттях з підворотами за два слова.

Мотив биків, що товщі за мене десь у два шари —

Це того варте, хоч і боляче.

Що було б, якщо б я тоді в дев'ять років

Не відповів авторитету в притулку за пару кед?

А що було, якщо б я тоді при натовпі кадетів

Битися не захотів?

Нас поставили б на коліна.

У під'їздах підемо один одного, бомжів і подруг.

Звідки новий шрам на лиці, звідки ланцюг і тату?

Моя совість тане в роті з нікотином і Dew.

Крати і битися — це все, що я умів

Найкраще у своєму crew!

Але мені не шкода цих усіх років.

Коли мені хліба не вистачало, різав цвітмет.

Ходив за тарою по ночами, а вранці знову в склеп.

Щоб через 20 років сеча вдарила в череп,

І я вам передозом!

Здавався таким знайомим передозом.

Здавався таким знайомим передозом.

Усіх незаконно збиваю дах.

Ти не виведеш мене, не заміниш, —

Я буду особистим передозом.

Здавався таким знайомим передозом.

Здавався таким знайомим передозом.

Усіх незаконно збиваю дах.

Ти не виведеш мене, не заміниш, —

Я буду особистим передозом.

Здавався таким знайомим передозом.

Здавався таким знайомим передозом.

Усіх незаконно збиваю дах.

Ти не виведеш мене, не заміниш, —

Я буду особистим передозом.

Здавався таким знайомим передозом.

Здавався таким знайомим передозом.

Усіх незаконно збиваю дах.

Ти не виведеш мене, не заміниш, —

Я буду особистим...

Ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Це тобі не Монако, це Багдад!